Интересный человек
Какие бывают слова?
— Знаменательные и служебные, — ответит лингвист.
— Горькие, — тяжело вздохнет меланхолик.
— Пустые, красивые, избитые, — станет обстоятельно перечислять любитель штампов.
Я же скажу так:
— Слова бывают интересные и неинтересные.
Меня, конечно же, попросят:
— Обоснуйте свое антинаучное и очень странное утверждение.
— Представьте себе, — начну оправдываться я, – что вы едете в общественном транспорте. Впереди сидят двое людей и ведут оживленную беседу. Ваши собственные мысли ничем существенным не заняты, и, следовательно, слух заострен. В поисках пищи для прожорливого ума мозг заставляет глаза всматриваться в увлеченно болтающие профили, а уши – выхватывать кусочки разговора. Наконец, плотная завеса дорожного грохота отодвигается, и прямо в вас летит слово:
— … СМЕТА…
Ум стремительно, словно акула, хватает слово и утаскивает его в глубины серого вещества. Но не проходит и секунды, как он, неудовлетворенный и раздосадованный, «срыгивает» пресную добычу. Само собой, ведь соловья не кормят баснями, а ум – сметами. Деятельный мозг сразу же дает сигнал «Здесь рыбы нет!», и вы отворачиваетесь от «репродуктора» неинтересных слов.
То ли дело, если эти двое невзначай проронят, например, слово «убийство». А еще лучше — «скандал». Такого лобстера ваша акула слопает за милую душу и сразу же вернется подкарауливать новую порцию.
Какие бывают люди?
На этот вопрос ответов найдется гораздо больше, ведь люди на первый взгляд, понятнее слов. Склонные к нарциссизму непременно разделят человечество на красивых и непривлекательных, идеалисты – на хороших и плохих. Циник резонно заметит, что люди бывают живые и мертвые, а терапевт поликлиники станет утверждать, будто самая объективная классификация людей выделяет молчунов и болтунов, ведь последние каждый день устраивают им настоящую «болтанку».
— Люди бывают интересные и неинтересные, — снова отзовусь я.
Все обернутся и подумают хором:
— Вот зануда!
Но на этот раз в подтверждение своим словам я расскажу целую историю, произошедшую несколько лет назад в славном городе Зеленоморске.
Так повелось, что наш живописный край всегда был богат поэтами. Случись где-нибудь в непостижимых слоях эфира соревнование по игре на струнах человеческой души, Красота Природы, наверняка, поборется за первое место с Несчастной Любовью и Жаждой Славы. Там, где «под грозные речи небес рыдают косматые волны»[^1], а горы «спят, вдыхая облака»[^2], сильнее бушует и внутренняя стихия человека.
Тем не менее, самые талантливые и оригинальные поэты, благополучно «зачав» свое дарование с нашим маленьким курортным городком, в скором времени уезжали вынашивать и растить свое дитя на «кладородных» просторах мегаполисов.
Так было раньше и продолжалось бы впредь, если бы в Зеленоморске не появилась Евгения Борисовна Личман — женщина, имевшая огромное состояние и безграничную любовь к искусству. В приморский город она переселилась по настоянию врачей: воздух, наполненный дыханием кипарисов и можжевельника, помогал ей легче переносить какой-то тяжелый недуг, нажитый в индустриальных краях. При этом, совершенно неугомонная Евгения Борисовна жила так, будто никакой болезни не было.
Толстозадые грузовики еще не успели привезти в личманскую усадьбу любимую мебель хозяйки, а в пустой гостиной уже проводились творческие вечера. Музыканты, писатели художники и все прочие, относившие себя к этим трем группам, не жалея сил старались получить приглашение в хлебосольную гостиную Евгении Борисовны. Прознав о намерениях благодетельницы учредить премию имени своего покойного батюшки и издавать ежемесячный гонорарный журнал, даже представители некогда враждовавших литературных обществ примирились с необходимостью сотрудничать, так как Евгения Борисовна не переносила ссор и сплетен и сразу же удаляла от себя людей, замешанных в каких-либо дрязгах. Так сформировался литературно-художественный кружок личманцев, ставший одним из самых значительных культурных объединений страны. Приближенные, коих было огромное множество, любовно называли Евгению Борисовну «Наша Савва». Те же, кто впал в немилость, обзывали «мамонтом», уже не столько подразумевая сходство в деяниях со знаменитым Саввой Мамонтовым, сколько намекая на очень плотное телосложение меценатки. Обзывали тихо, почти про себя, ведь все знали, как болезненно Евгения Борисовна относится к своей полноте.
Поговаривали, будто еще на родине был у нее друг сердца – молодой художник. До самой своей смерти магнат Борис Личман не позволял дочери связать жизнь с малоимущим творцом, отчего, вступив в наследство, Евгения чувствовала себя виноватой перед возлюбленным и принялась по-царски баловать его. В скором времени художника утомила роскошная жизнь без приключений, и он незамедлительно влюбился в юную тоненькую студентку института искусств. Говорят, будто охлаждение своих чувств он списал на особенности Жениной внешности, о чем заявил ей прямо в лоб. С тех пор вопрос комплекции стал невероятно болезненным для нее.
Как-то раз одна из участниц кружка, прозаик Жанна Вуйчик, ляпнула при всех:
— Какие батальные сцены? Батальный у меня только размер!
При этом она игриво подмигнула Нашей Савве. Та внезапно раскраснелась и попросила всех разойтись. Кружок не собирался почти месяц, а, когда возобновил работу, Вуйчик в нем, разумеется, больше не участвовала.
Настоящая катастрофа произошла в самый разгар лета, когда на ежегодном личманском фестивале собрался весь цвет современной русской поэзии. Среди молодых авторов, принимавших участие в соревновании, сразу выделился некий Леонид Смолицкий. Юноша имел довольно заурядную внешность, был неприятен, иногда даже груб в общении, но отличался от других нетипичной для нашего «цифрового» века начитанностью. Тогда как многие молодые творцы с трудом беседовали о прочитанных книгах, список которых часто ограничивался работами Паоло Коэльо и Чака Паланика, Смолицкий демонстрировал завидные познания в области литературы – от древнеиндийского эпоса до современных зарубежных поэтов. Стихи, представленные им на конкурс, были так же противоречивы, как и его натура: немелодичные, жесткие, но в то же время занятные. Когда у одного из членов жюри конкурса спросили, почему он настаивает на кандидатуре чудаковатого поэта, тот ответил задумчиво:
— Не знаю. Какой-то он увлекательно непривлекательный.
Скорее всего, юноша не дошел бы до финала, но дело довершила его манера чтения своих произведений, опять же парадоксальная: неблагозвучный, слишком высокий голос и твердая уверенность в собственном мастерстве вкупе воспринимались как свежий оригинальный стиль. Причем из тура в тур Смолицкий распалялся все больше, и в полуфинале зал уже аплодировал ему стоя, хоть для большей части аудитории смысл его стихов оставался загадкой. Тогда уже никто не сомневался: победу и сертификат на издание книги отдадут именно ему.
В день оглашения результатов горы неожиданно нахмурили косматые зеленые брови и сбросили на Зеленоморск суровую, не по-летнему холодную грозу, будто они предчувствовали катастрофу. Гала-концерт и торжественное вручение призов перенесли в главный зал гостиничного комплекса «Колумб», который, при всем желании, не мог вместить и половины участников и гостей фестиваля, приглашенных на площадку под открытым небом. Люди старались втиснуться по двое в одно кресло и свисали с галерок, «как гроздья зреющего манго»[^3] . Духота стояла неимоверная, почти жидкая. Но никто не хотел уйти. Все ждали, поедая глазами сцену, кому посчастливится заполучить тираж в тысячу экземпляров. Не убавляло зрителей и выступление знаменитой рок-группы, которую Евгения Борисовна Личман пригласила из столицы. Из зала уже таращилось не меньше сотни стеклянных глаз телефонных камер.
Честь объявлять результаты досталась, конечно же, Личман, так как она была главным спонсором фестиваля. По такому случаю Евгения Борисовна надела широкое платье из натурального шелка, окрашенного под малахит, а прическу ей делал сам Роман Илюшкин – известный столичный парикмахер. Выдающуюся грудь украшали любимые бусы из черного турмалина. Такой нарядной Нашу Савву видели только на крупных торжествах. В повседневной жизни она предпочитала мягкие кеды и широкие джинсовые сарафаны, в которых очень походила на Карлсона.
Кроме Евгении Борисовны на сцене стояли финалисты – две молоденькие девушки, седовласый мужчина и Леонид Смолицкий. Одна из девушек, смуглая, худенькая, с меланхолическим лицом, так побледнела, когда Личман открывала конверт, что, казалось, она вот-вот упадет со сцены. Вторая нервно улыбалась, показывая большие ярко-белые зубы. Седовласый держался спокойно, явно получая удовольствие от всего происходящего, а Смолицкий стоял с отсутствующим видом, слегка подняв подбородок и глядя в одну точку перед собой.
— По решению нашего уважаемого жюри третье место достается Афанасию Митрохину!
Седовласый широко заулыбался и с удовольствием принял пузатую сумку с подарками.
— Почетное второе место заняла Надя Пашко!
Нервная девушка спрятала зубы за дрожащими губами и тоже приняла увесистую раму с дипломом и сумку призов.
— А теперь настал самый волнительный момент, — Личман с трудом перевела дыхание и заговорила громче и торжественней. – Победителем Пятого Зеленоморского поэтического фестиваля имени Бориса Личмана становится… Наталья Шумная!
Вступили трещотки аплодисментов. Меланхолическая девушка стала вдруг раскланиваться, движения ее были конвульсивными, комичными.
Смолицкий, о котором, казалось, все забыли, резко повернулся и отправился было за кулисы, но Евгения Борисовна остановила его:
— Постойте-постойте! Это еще не все. Четвертая номинация нашего соревнования – приз зрительских симпатий. И его обладателем, без всякого сомнения, становится Леонид Смолицкий!
Подарки Леонид принимал с нескрываемым холодом, лицо его приняло еще более отсутствующее выражение.
— Леонид, может быть, вы сделаете нам честь и прочтете что-нибудь напоследок? – попросила Личман.
Публика радостно поддержала просьбу. Смолицкий глядел несколько секунд себе под ноги, потом поставил сумку на бежевое покрытие сцены и взял микрофон.
— Что-нибудь, говорите?
Он обвел зал внезапно загоревшимися глазами.
— Пожалуй, прочту. Напоследок.
И начал читать громко, в своей пронзительной манере:
Не подходи к холодильнику, не совершай оплошность,
Не следует жрать обильно, когда ты — больше, чем лошадь,
Враги притаились во тьме, за дверью белой эмали,
Если откроешь им путь, то уже похудеешь едва ли.
О, не заходи в пиццерию, не поступай опрометчиво,
С такой колоссальной задницей там тебе делать нечего,
Пересмотри меню, пересчитай калории и
Мигом исчезни вдали, под стать телеграмме-молнии.
Да не познакомься с мужчиною, не допусти промашки,
Скрой все свои растяжки и уподобься монашке,
Ибо что будешь делать ты в дорогом ресторане?
Жрать, своим мощным телом выдавив кратер в диване?
О, не ходи на праздники, дни рождения, юбилеи,
Мысли свои проказливые волей прикуй к батарее,
Не для тебя застолья, пиры и все изобилия,
Ложкой и вилкой хватит траншею копать могильную.
Не подходи к столам, особенно, если шведские,
Прочь калорийный хлам, долой искушенья мерзкие!
Лучше — бегом домой, к кусочку засохшего сыра,
О, не стенай, ангел мой, жирному — не до жира.
Не выезжай на пикник, не искушай природу,
Не демонстрируй складчатые бока безвинному в них народу,
От приглашений коварных ложью святой спасись
Обвинив себя в эпилепсии, энурезе и сифилисе. [^4]
Уже после первых строк зрители застыли, словно их облили раствором для крионизации. Лица членов кружка исказились от ужаса. Так, должно быть, чувствовал себя Алеша Карамазов, когда его батюшка безобразничал в келье старца Зосимы.
Но хуже всех выглядела сама Евгения Борисовна Личман. С каждой строфой ее будто прибивало к сцене. Ее щеки, шея и даже руки покраснели так, что стали ярче бирюзы малахитового платья.
Когда объект зрительских симпатий умолк, несколько секунд никто не двигался с места, но потом одна из личманских поэтесс бросилась на него с гневным криком, и ее примеру последовали остальные члены кружка.
Как только изрядно помятого, опухшего Смолицкого вытащили из зала, на сцену вышла знаменитая рок-группа, до которой уже никому не было дела.
Тем же вечером в стремительные мутные воды Интернета полились видеоролики, освещавшие скандал с самых неожиданных ракурсов. И в каждом крупным планом было взмокшее красное лицо Евгении Борисовны. Особенно популярным стал ролик «Злые ПоэТИЧКИ», где все безобразие происходило под задорную музыку из «Angry Birds»[^5] . Количество просмотров за сутки выросло до шестизначного числа.
Все интересовались, откуда взялся этот чудной поэт, которого так отчаянно колотили «друзья» по цеху, и имеются ли у него еще подобные стихотворения.
Вернувшись на родину, Леонид Смолицкий не терял времени и соорудил целый сборник скабрезных и просто шуточных стихотворений. В скором времени у него появились десятки тысяч поклонников. Его приглашали в комедийные шоу в качестве почетного гостя, а потом предложили место ведущего на одном из центральных телеканалов. Секретом успеха Смолицкого и по сей день является высмеивание физических и личностных особенностей оппонентов и гостей проектов, в которых он принимает участие.
На вопрос, зачем он так поступил тогда в Зеленоморске, Леонид всегда отказывается отвечать. Только раз, будучи в дурном расположении духа, он сказал кому-то из приближенных:
— А ты задумывался, откуда у нее все бабки? Ее папашка, небось, еще не так с людьми поступал.
Что до наших личманцев – судьба их была решена в тот же день, когда произошел скандал. Евгению Борисовну в Зеленоморске больше не видели. Усадьбу она продала, и грузовики повезли прочь любимую мебель. Меценатка переехала то ли на Кипр, то ли в Южную Америку. Редакция журнала, премиальная комиссия, фестиваль и литературная программа на местном телевидении свернули работу. Кружок еще некоторое время собирался в парках, кафе и по квартирам, но скоро и он распался.
— Вот такая произошла у нас история. Вы на какой остановке сходите? Хотите, я вам еще расскажу про сметы на проектные и изыскательные работы по проектированию кабельных линий электропередач? Нет? Ну ладно. Тогда прощайте!
Примечания:
[^1]: Строки из стихотворения Иннокентия Анненского
[^2]: Строка из стихотворения Владимира Высоцкого
[^3]: Строка из стихотворения Иосифа Бродского
[^4]: Автор стихотворения Дмитрий Шевчук
[^5]: Компьютерная игра «Злые птички»
© Нина Шевчук
© ninashevchuk.ru
