Рассказ «Дятел»
Утренний парк летом – будто влюбленный юноша. Просыпается от первых прикосновений, дышит глубоко, волнуясь и предвкушая жар дневных объятий. Бегут по его крепкому, с новым утром снова девственному телу мурашки пешеходов, широкие ладони потеют росами, а в голове разноголосый гомон мыслей-птиц. Зеленую его шевелюру легко треплет ветер, но корни каждого дерева-волоска крепкие, молодые, и прическу не испортит даже гроза, которая будет рыдать вечером, приревновав парк к небу. Она станет между ними, будет ругаться и швырять все, что только попадется под ее ветреную руку, но скоро устанет и отступит.
Я отлично понимаю тебя, сестрица гроза! Я тоже люблю его, этот парк. Но не ревную. Чтобы биться, юному сердцу одинаково нужно мудрое, косматящееся облаками небо, настырное, горячее солнце, нужна ты, крикуха и плакса, и нужна я, стоящая тихо под деревом, на котором повис дятел.
Я не могу разглядеть его как следует за ветвями, но по звуку догадываюсь, чем он занят: играет в какую-то азартную игру – роняет тяжелый шарик на деревянную поверхность. Вначале шарик скачет различимой дробью, потом прыжки его становятся ниже и быстрее и он замирает. Интересно, сколько раз должен дятел уронить шарик, чтобы отыграть у дерева свой букашечный завтрак?
– Да это же дятел! – бухает вдруг рядом.
Оборачиваюсь. Дородный мужчина, пожилой, в видавшем живописные виды джинсовом костюме, стоит позади, с пакетиком.
– Там же дятел! – повторяет снова, как голос в рекламе лекарства от простуды.
– Дятел, – соглашаюсь я, чтобы реклама прекратилась. И опять прислушиваюсь к пляске шарика на скрытом в листве столе.
Джинсовый мужчина несколько секунд пыхтит и пошмыгивает носом. Потом начинает шуршать пакетик, и на свет божий появляется барсетка. Скрипит молния, и из барсетки рождается черный кожаный футляр. Опять скрипит молния, и из футляра выдавливается мобильный телефон. Я вспоминаю о той самой игле, которая была в утином яйце. Где же ты, Иван-царевич?! Переломи этот мобильный телефон, чтобы джинсовый Кащей ушел на работу!
Мужчина тем временем обходит меня, подлезает под самый ствол и начинает целиться камерой в дятла.
– Вот, вот, вот так, – приговаривает он, шурша повиснувшим на локте пакетиком. – Давай, давай.
«Дай ему своим тяжелым шариком по лбу», – обращаюсь я мысленно к дятлу. Тогда на лбу образуется удобная выемка для GoPro. Пусть снимает всю свою джинсовую жизнь с утра до вечера.
– Да что же такое! Вот паскуда! Зависло, – жалуется мужчина стволу, мне и дятлу. – Вы умеете делать, чтобы отвисло?
– Нет, только наоборот, – хамлю я в ответ.
Джинсовый не понимает, что я сказала, и продолжает царапать экран телефона.
– Поганка мерзкая, не работает!
Начинает стучать. Тук-тук, тук-тук. Конечно же! После тыка всегда приходит тук. А завершается все тиком.
– Вы сейчас спугнете дятла! – не выдерживаю я. – На черта вам снимать? Гуляйте тогда лучше не в парке, а на YouTube. Там куча дятлов.
– Да? – удивленно спрашивает мужчина. – А где это?
– В Караганде, – буркаю я и устремляюсь прочь.
За спиной снова шуршит пакетик и слышится «тук» по сенсорному экрану, а мой юный, желанный парк отводит глаза. Он потерял ко мне интерес. И все из-за дятла.
Лирично)